- Нет! Я не сплю, - сказал в ответ, неторопливо встающий Глэйсон.
- Круто. Тогда давай поиграем вместе?
- Нет. Я прошёл эти игры вдоль и поперёк.
- Ну ла-а-дно - ответил писклявый голос.
- Вставай, детка. У нас гости. - он кинул мягкой игрушкой в лицо той же девушке.
- Опять. - спросила она, сдёрнув с себя одеяло. Глэйсон глубоко вздохнул и посмотрел на неё:
- Снова. - Он вдумчиво закивал головой. -...Снова. - повторил тихим голосом. Пройдя через компьютерную комнату, где прыгали и изгибались дети, он съел ждущий его завтрак. Не предложив его детям, позже, он всё же зашёл к ним.
- Я навещу дядю Сэма, посидите с Пумбой.
- Не оставляйте нас. Если большая тётя Ванесса нас увидит одних, то она нас съест. – не отвлекаясь посмеиваются они.
- Что вы несёте? – подумал про себя Глэйсон. Посидев в компьютерном офисе, он кропотливо над чем-то работал. Под вечер, дома его ждали весёлые, старые знакомые. Как следует отдохнув, к рассвету Глэйсон уснул.
- Дядя Глэйсон, мы идём к вам! Если вы спите, то ничего страшного. Мама сказала подождать в гостиной. Мы поиграем в компьютер, хорошо? - раздался детский голос.
- Плохо. - Ответил сонным голосом, вяло встающий парень.
- Почему? - в недоумении спросил ребёнок.
- Да я пошутил, расслабься, - измученно буркнул Глэйсон. Он посмотрел на спящую девушку, и ничего не сказав ей вышел из спальни. Пройдя через компьютерную комнату, где прыгали и извивались дети, он съел ждущий его завтрак. Не заглядывая в компьютерную комнату, уходя из дома, он крикнул детям:
- Я навещу дядю Сэма. Не сломайте тут ничего! - неожиданно дети забежали к нему на кухню.
- Дядя Глэйсон, мы хотим кушать - быстро сели они за стол.
- Вы что, дома не ели?
- Нет.
- Мне некогда. Сами себе приготовите. Или закажите пиццу. - Пошёл в сторону зала Глэйсон.
- Но, мы же незнаем, где у вас продукты. А фастфуд нам кушать нельзя. - Они залазили во все ящики подряд, пока мальчик не уронил набор блестящих вилок и ножей. – Упс, кажется, нам нужен уборщик, – пробормотал один. – И официант! – добавил второй.
- Остановитесь! Хватит. Вы не будите здесь жрать. - Дети испуганно смотрели ему в лицо. – Подбирайте сами! – Пумба вскочил на стул и случайно зацепил пустую тарелку Гэйсона. Она упала и разбилась.
- Отлично! Давайте я вам помогу. - Схватив два рядом стоящих стакана, он швырнул их на пол. Они разлетелись в дребезги. Махнув пальцем по своему браслету, он приподнял руку, грозно смотря в появившееся изображение. - Мистер Бёрт, на кухне полный беспорядок. Не соизволите ли подобрать это дерьмо?
- Извините, но сейчас я дома. - раздался мужской голос. Глэйсон взялся за голову и посмотрел на детей:
- Убирайтесь из дома!
- Что здесь происходит? - вошла из зала какая-то женщина. Зачем ты на них орёшь? Ты ненавидишь своих племянников? Извинись перед ними, ели не хочешь, чтобы они стали ненавидеть тебя. Глэйсон пошёл в зал. - Ты, что не понял? - пытается она остановить его.
- Отвали. - резко повернувшись, он стукнул, ударом кулака, ей прямо в лицо. Она вырубилась от удара.
- Мама! Мама! - зарыдали дети, быстро подбежав к ней. Вдруг Глэйсону стало жутко стыдно. Он подошёл к ней и пытался привести в чувства, как вдруг его бросило в пот. Ему стало так душно, что он не мог больше дышать. Закрутив головой из стороны в сторону, Глэйсон широко открыл глаза. Расслабленно улыбнувшись, он осмотрел свою спальню и глянув на время, снова закрыл глаза. Его голова была свежей, как у только что родившегося младенца. Каждый звук и каждый вдох заставлял наслаждаться собой. И как же хорошо, что сон был такой ужасный. На секунду, он заставил взглянуть на мир под другим углом, поставив в неудобное положение. А потом все проблемы исчезли в одно мгновение. Это очень приятное ощущение.
Неизвестные воспоминания (отголоски вечности):
Раньше, мои чувства владели надо мной, несмотря на то, что тогда они были менее обострёнными. Это было и раньше, но когда мы ушли из Месопотамии. Времени больше не было. Споры с советом Филзас, не давали нам нужного результата. Они начали раскрывать свой духовный потенциал, обращая его себе во вред. Нахмау придумали единого бога для дикарей шумерских племён. Бога Салима. Бога несовершенного, по образу их и подобию. По началу, им было смешно, как племена быстро склонились перед новой идеей, но потом сами начали строить культ личности. Вайелон был основан, как город вседозволенности и прогресса, но, это длилось не долго. Они признали нашу методику познания окружающего мира, неприемлемой, и начали притеснять. Нам здесь больше не было места. И, когда мы ушли, всё сделали по-своему. Наконец, остались в покое, наедине с природой. Сгинувший Свурт – последний принц Шелбера, стал их идолом. Они говорят, что он улетел на другие планеты, чтобы навести там порядки и обязательно вернётся, но на самом деле он просто помер, где-нибудь в лесу, под кустом. Никто из нас не видел его. Зато, почему-то, все мы вынуждены жить по его правилам и обрядам. Это не выносимо. Теперь, я чувствую, как сливаюсь со всем что есть вокруг меня. Каждой частицей своего тела. Это неловкое чувство. Когда впервые испытываешь его, хочется, поскорее опомниться. Вернуться в рамки привычного восприятия. Это происходит всё чаще и чаще. Два раза в сутки. Когда я засыпаю, и когда просыпаюсь. В этот момент, я словно вне своего тела. Я, будто такой же предмет, как стул или кровать. Окно или просто воздух. Объекты внутри меня, или я внутри объектов. Теперь, я привыкаю к этому. С каждым днём, я узнаю всё больше и больше. Это пугает и завораживает одновременно. Наша уязвимость и не совершенность, заставляет двигаться дальше. Боюсь, что нам уже не остановиться. В этом мире нет ничего невозможного. Ибо всё, что однажды мы представляем, появляется в физическом мире. Фундаментальное противоречие с орденом заключалось в том, что для них, реальность – то, что они ощущают. Или, то, что ощущают их приборы. Для нас, реальность – это всё, что можно и нельзя себе представить. Как итог, сейчас, мы настолько умчались в познании, что уже не успеваем переносить свои знания в этот физический мир. Не успеваем создавать новые технологии. Придумав одно, сразу переходим к другому. На следующий, следующий и следующий этап. Всё остаётся в голове. Никаких разработок. Это не просто экономия времени. Это единственный короткий путь. Да, мы устали. Но мы осознаём, что после нас, возможно никто не дойдёт до такого уровня, до которого можем дойти мы. Поэтому, больше нет смысла в продолжении рода. Никто не сможет заняться тем, чем занимаемся мы. Я знаю, пройдут тысячелетия, и люди останутся стадными животными. Им не побороть такие пороки, как бизнес, власть и доминирование. Мы просто обязаны воспользоваться этой чудной аномалией, что затмила наши рассудки.
Когда утро начинается с беззаботного, наполненного жизненной энергии состояния, не что не может быть прекрасней. Когда ты можешь позволить себе всё и сделать свой день незабываемым, вряд ли в голову придут плохие мысли. Если люди внушают себе, что у них сегодня выходной, значит этот день пройдёт отлично. Мысли так и рвутся, для осуществления маленькой мечты, для занятия тем, что нравится больше всего. Ещё будучи в постели, в полусонном состоянии, Глэйсона охватили самые тревожные чувства в его жизни. Вопреки сложившейся обстановке, почему-то он начал размышлять о том, как жить дальше, если порой, возникают моменты, и проскакивают мысли, что все окружающие, да и он сам, не нуждается в себе. Впервые, в его голове осело чувство ничтожности, неумолимой беспомощности. Ему казалось, будто он ничего не стоит для окружающих, ни для одного человека. Даже брат, с которым он жил всю жизнь, от которого у него нет ни одного секрета, постоянно что-то скрывает от Глэйсона, постоянно что-то недоговаривает. Он не идёт на уступки, когда Глэйсон так нуждается в них. По какой же причине с ним относятся так? Глэйсон не понимает, почему его не пытаются понять, ведь он делает всё, что от него требуют, и это его злит. Он будто мешается всем под ногами. И если его не будет, ничего не изменится. Сегодняшнее утро началось, как настоящий праздник для обычного человека. Лёжа на боку, в своей большой, шикарной спальни и не менее шикарной кровати, ещё с закрытыми глазами, он медленно обретал бодрость и свежесть организма. Многим знакомое чувство, когда сонные мысли переходят в трезвые рассуждения. Это лучшее состояние, когда не кто-то посторонний будит тебя и даже не сам заставляешь себя сделать это в преддверии ожиданий чего-нибудь нового, как делает большинство страдающих людей в свои долгожданные выходные. Это состояние испытывали не многие, только действительно счастливые люди. Когда собственные желания выводят из мира фантазий, в мир реальности - это высокий уровень самоопределения своей идентичности. Однако, каким-то странным образом, его посетили страшные мысли, за которые обычно он сам призирал независимо от своего душевного состояния. Широко открыв глаза и стянув одеяло от плеча до пояса, Глэйсон уставился в потолок. Не моргая он медленно взялся правой рукой за свой лоб и начал гладить голову в сторону затылка. Неужели это так сложно. Я чётко знаю, что хочу, но не вижу ни единого варианта, как прийти к этому. Всё, что мне нужно это, чтобы хоть один человек или любое другое разумное существо, проявляло чуть больше интереса ко мне, чем к своим повседневным делам. Такие люди есть, но в этот миг, казалось, что все они куда-то исчезли. Не такие-то они и заинтересованные. Возможно, это чувство покинутости, не более, чем инстинкт, перешедший в стадию разрозненного противоречия сознания, разросшийся до конфликта восприятий. То есть, даже, если у меня всё хорошо, и я могу позволить себе всё, что угодно, но, при этом со мной недостаточно хорошо общаются, и, я не имею должного авторитета. Уважения, в конце концов. Тогда мозг говорит, постой, у тебя всё плохо. Ты можешь баловать своё тело, но в целом, ты бесполезен, дружище. Я понимаю, что сегодня чувствам совершенно нельзя доверять. Они созданы только для выживания в природных условиях, в диком мире, где не было силы мысли. Да, я не боюсь признавать очевидного. Это есть инстинкт стаи. Мне необходима чья-то поддержка, хотя физически я не нуждаюсь в ней. Ощущение пустоты, чего-то несделанного - не более, чем устройство млекопитающего сознания, не успевшее адоптироваться к современной жизни. Эволюция писала программу человеческого сознания с упором на то, что он останется в мире животных. Сейчас мы переходим черту, которую наше сознание в принципе не тянет.