Если, кто осмелится осквернить данные уставы, того бесчеловечно будут пытать самыми зверскими казнями, как в крематории Шадаха. Жестокость будет на каждом шагу, запрет, будет в каждом слове. По началу, народ не захочет так жить, но потом свыкнется, и по-старому уже сам жить не захочет. Жестокая религия, порождает терпение. А терпение – неотъемлемая часть диктатуры. Главное, не перегнуть палку. Нельзя без повода издеваться над людьми. Надо делать это, когда того просят обстоятельства. Кстати, если, вдруг, ты решишь прибегнуть к помощи нахмаутских друзей, тебя ждёт фиаско. Я позаботился об этом. Всевышний наместник мёртв, а больной верховный жрец, только и мечтает дожить до воскресенья. Остановить меня некому, кроме, может быть, одурманенных стражей, которым плевать на всё. Храм Бираттен, будет моим собственным владением. Через недельку, я переселюсь туда, и, иногда, буду приглашать тебя на чай. Просто, там такая архитектура, ну, ты понимаешь. Сразу открываются все чакры.
– Да, ты же настоящий маньяк, – шепотом осуждает его царь, бубня себе под нос. – Зачем я иду у тебя на поводу? – нахмурился правитель, опустив голову вниз. – Я не должен этого делать. Тебя не послушают власти совета.
– Мне плевать на совет, неужели ты не понимаешь? Я уничтожу их всех в одиночку, вот этими руками, вместе со всеми их прихвостнями, – крепко сжав кулаки, он потряс ими перед своей головой. – Главное, чтобы народ был на моей стороне. А народ будет на моей стороне. Ты это знаешь. Народ всегда был на стороне верховных жрецов.
– Тогда зачем тебе нужен я? Если, ты такой всемогущий, зачем тебе сторонники?
– Каким бы всемогущим я не был, внутри, я чувствую себя, как человек, а не как мицелий. Брось, я же не Хораган – каменное сердце (бог «горы противоречия» у раттабов, считается самым глупым богом и высмеивается в культуре осирисов). Мне, как и всем, нужна моральная поддержка. Мне нужны друзья, и последователи, так же, как и любому человеку. Хоть, кто-то, кто будет разделять мою точку зрения. Это, естественное чувство. Пожалуйста, не ищи в этом подвох. Я знаю, что на тебя всегда можно положиться. Ты самый надёжный и справедливый человек. Кому ещё я смогу так глубоко излить свою душу? Я раскрыл тебе все свои планы. Я раскрыл тебе даже планы гифовых нейросетей. Я искренне, хочу, чтобы ты был моим лучшим советником. О дружбе с тобой, я уже и не мечтаю. Все мои жестокие планы имеют основательные оправдания.
– И, какие же оправдания могут быть такой жестокой диктатуре? По-моему, ты просто собираешься меня подставить, – возразил Рифт, едва успел договорить Сальсырель. – Ведь, я царь, верно? В случае твоей неудачи, в государственном перевороте, можно обвинить меня, а ты, выйдешь сухим из воды. Хотя, зачем тебе оно надо, ты же скоро того, сгинешь. Чёрт, мы все скоро сгинем. Да пошло оно всё! Я не могу вообще строить планы, когда вспоминаю об этом.
– Вот именно, – он подошёл к двери, собираясь выйти из совещательной комнаты. – Просто, старайся не думать об этом. Мне осталось жить совсем недолго, и хочу успеть увидеть тот мир, который очень далёк от идеала. Чтобы сделать его таким, как я хочу, и, чтобы все были счастливы, уйдут десятилетия, а может, и столетия. Пусть мои нововведения не будут приняты тепло, но я действительно считаю, и что они во благо обществу. Сконцентрируйся на завтрашнем дне. Он будет поистине грандиозным, и тебе для этого даже ничего не надо делать. Только принять мою сторону, мои правила. Давай же построим маленькую утопию, которая отвлечёт нас от неизбежного конца. Встретимся в воскресенье, в храме Бинрабан. Чувствую, в этот светлый праздник, Гропи будет залита кровью наших врагов, – он вышел в коридор, и двое жрецов, ушли следом за ним.
Вернувшись в тронный зал, царь погрузился в смятение. Он знал, что Сальсыреля остановить не по силам даже целой армии. Обращаться за помощью к нахмау теперь бессмысленно. Оставшиеся люди в Фимирэле, жалкие и никчёмные. Их новый царь, довольно глуп и не любит сотрудничать. Что же делать? В голове всплывают миллионы вопросов, и не одного ответа. Ещё Хасте решил запереться в этом подземелье, вообще не вовремя. Вся семья очень переживает за него. Вдруг, мысли прервали громко распахнувшиеся двери. В зал заходят двое советчиков царского совета.
– Ваше величество, у нас плохие новости, – в спешки шли они в сторону трона. – Два человека с окраины города, кажется, подхватили гифовую болезнь. Мы знаем, это звучит глупо, но, на улице, уже собираются целые толпы зевак, чтобы посмотреть их новые суперспособности.
– Началось, – волнительно сжал свои губы, без того тревожащийся царь. – Они ведут себя адекватно? – спросил Нарус советчиков.
– Вполне. Нам повезло, что это добросовестные молодые люди. Двадцатилетний юноша, обычный студент и восемнадцатилетняя девушка, сестра известного торговца. Родители, исчезнувших детей, уже пытаются подговорить их, чтобы ворваться в подземелье НРЦ. Ты, понимаешь, к чему это ведёт?
– Конечно, понимаю. Приведите этих развлекателей публики к Сальсырелю. Он поможет им. А сейчас, оставьте меня ненадолго. – Рифт схватился рукой за лоб, и зажмурил глаза. Как теперь объяснять всем, что мицелии собираются захватить осирисов? А, может, не говорить никому. Похоже, Сальсырель не блефовал, говоря о заражениях. Как же всё сложно. Надо срочно, что-то решать. Как пережить завтрашний день, грозящий силовым переворотом? Рифт вынул из нагрудного кармана священный пергамент и карандаш. Он ни разу не писал своей исповеди, и не знал, как правильно это делать. Прикоснувшись острием чернил, к чистой, жёлтой бумаге, он уже собрался писать, но, долго не мог понять, с чего начать. Ему было, что сказать, но он даже не знал, к кому ему обращаться. К какому богу молить, ведь он толком и не веровал не в кого. Вспомнив всех самых могущественных идолов, мифических персонажей, ему в голову никто не пришёл более интересный, чем волшебник Грул, на учения которого, опирался сам Свурт. Теперь, Нарус знал с чего начать.
«О, великий Грул. Если ты действительно существуешь, ты обязательно прочтёшь мои слова. Я никогда не жаловался на жизнь, и мне ли жаловаться на неё, ведь с самого рождения, у меня было всё. Но, сейчас пришли самые тяжёлые времена в моей жизни. Я, самый всемогущий по статусу, но чувствую себя самым беспомощным. Я в западне. Мне некому обращаться, кроме тебя. Помоги мне спасти моего старшего сына. Он больной, но он очень одаренный, и пусть однажды, он всё же станет царём. Верховный жрец, Сальсырель обрёл сверхчеловеческую силу. Он собрался забрать власть у совета, и превратить в жизнь свои коварные планы, которые, похоже, сидят у него в башке с самого детства. Но, он не тронет меня, если я не стану противиться ему. И, я не могу помешать ему. У меня даже нет оправданий. Просто не могу. Я трус. Я должен признать, что боюсь его. Он сказал, что мицелии собрались окончательно поработить наш мир. К сегодняшнему дню, заболело уже трое осирисов, и это только те случаи, о которых мне известно. Что же будет твориться дальше? Неужели, мы все погибнем, уже через два-три месяца? Молю тебя, всевышний, и всесущий. Если твоему могуществу нет предела, значит твоему милосердию, тоже нет конца. Я, как правитель, могу попросить только об одном: спаси мой народ от смерти. Пусть они никогда не умрут. Пусть осирисы живут вечно. Я готов принести любую жертву за наше счастье и жизнь. Я клянусь, даже, если ты не выполнишь моих просьб, однажды, я напишу тебе снова. И, как бы плохо мне не было, я благодарю тебя за то, что мы есть».
Завернув письмо в cажавую ткань, оглядевшись по сторонам, Нарус спрятал его в грудной карман.
Из записок Хиба Ибн Алханира (учёный Шелбера, временно переехавший в Иерихею, живший в эпоху Шадаха и Селима Свурта).
Кроме наших историков, мало кому, известна хронология становления нахмаутской науки. А, ведь, именно у нас, в долине Шелбера, зародились все те знания, которыми пользуются наши братья с юга. Что уж там таить, технологии, которые мы создали, кажутся фантастическими даже для нас самих. Не стоить думать, что всё это свалилось на нас с неба, по воле высших сил. Наши труды, являются результатами тысяч научных работ, исследований, изобретений. Методом практических и теоретических экспериментов, проб и ошибок, мы двигались вперёд, жадно поедая все тайны мироздания. Последние два столетия, однозначно самые продуктивные. Ох, и весёлое было время. Теперь, можно только бесконечно удивляться, подвигам тех гениальных гигантов, на плечах которых мы сейчас стоим. Я попытаюсь вкратце рассказать «эпоху скачка», по край ней мере так, как известно об этом мне.
Началом скачка можно считать начало деятельности знаменитого Вебхара Дакху (8168–8116 годы жизни до н.э.). Молодой физик, астроном, математик, логик, естествоиспытатель, не выделялся неординарными способностями. Более того, большинство его знакомых, отзывались о нём, как о довольно бестолковом, медлительном пареньке, который не поспевал за своими коллегами, и, как правило, ему не доверяли самую ответственную работу. Однажды, по его вине, из-за ошибки в расчётах, взорвалась шестая секция ускорителя заряженных частиц и, в возрасте двадцати пяти, он бросает лабораторию СФЭК (Сферический электромагнитный корпус) и начинает заниматься просветительской деятельностью. На тот момент, в долине Шелбера, существовала школа Махван. Единственное и непоколебимое сообщество научных деятелей всех дисциплин. Она была настолько влиятельна, что оказывала прямое влияние на правительство и царя в частности. И, не зря. Сторонники Махвен, внесли существенный вклад в развитие нашего народа. За сто лет, они совершили прогресс сразу, в несколько эпох. P.S. Пройдя путь от античных времён, до конца девятнадцатого века, если сравнивать с современной цивилизацией. Пока не случился идейный кризис. На основе их знаний, построили первые электродвигатели, радио, электросварку, индукционные плавильные печи, а позже и ядерные реакторы. Столкнувшись с непониманием, учёные начали строить ускоритель частиц, подобно адронному коллайдеру, только намного меньше, в попытках исследовать взаимодействия более мелких частиц. Таких, как кварки, бозоны, мюоны, гравитоны и так далее. Некоторые из них, были уже открыты математически, но не подтверждены экспериментально, и это ставило в ступор в частности инженеров и разработчиков разного вида приборов. Ускоритель частиц, был не в форме кольца, как наши современные ускорители, а был в форме шара, эдакого клубка, диаметром в десять метров, плотно намотанного тонкой стальной трубкой во множество слоёв. Именно поэтому лаборатория называлась «сферическим корпусом». Внутри трубок откачивался воздух насосами, создавая вакуум. В специальной камере, при помощи магнитного поля, ядра отделялись от электронных оболочек и небольшими пучками, запускались в ускоритель. Фиксирующие приборы были слишком слабы, и не успевали зафиксировать такие сложные элементы, как бозон Хиггса, и вообще, без суперкомпьютеров, и сверхточных датчиков, толку от него было мало. Вебхар понял, что к проблеме, необходимо подойти с другой стороны. Он решил, что углубляться в фундаментальные взаимодействия не обязательно. Нужно лишь построить фундаментальную математическую теорию для фундаментальных физических взаимодействий.
В 8140-х до н.э. он, предложил сенсационную теорию «Истина или Истина», в кото-рой объединил все виды логик в абсолютную полноту. Авторитетные математики школы Махвена, данное творение, поначалу даже начали обсуждать с большим энтузиазмом, однако, уже через пару месяцев опровергли теорию, ссылаясь на несоответствие с физическим представлением реальности, и не точном доказательстве. Выдвинув контртеорию о не неполноте, где всякая доказуемая истина, противоречива, а всякая недоказуемая не полна. Вебхар был в замешательстве, он искренне не понимал, почему сообщество учёных Махвена склоняется в сторону неполноты, ведь противоречивость в бесконечном представлении, его нисколько не смущала, и, казалась ему естественной.
В 8130-х он организовал собственное движение, из учёных отшельников и просто любителей точных наук. Организацию Дакху не признавали в серьёз. Над ними смеялись, как над обычными сектантами, ставя в один ряд со лженаукой, конспирологией и религией. Так или иначе, постепенно, их круг расширялся, каким-то образом, переманивая самых перспективных людей на свою сторону, и через тридцать лет, учения Дакху, который уже умер, признали второй независимой научной школой. Непризнанная теория «Истина или Истина» полностью перестроилась в своём представлении. Она была, бесспорно, красивой и совершенной, а так же проста в понимании. За основу, была взята векторная система координат, рассчитывающаяся комплексными проекциями кватернионами, и суперкомплексными проекциями новых систем координат, соединяющихся через мультифункторы множеств различных категорий. (P.S. В 21 веке суперкомплексные числа пока не придуманы). Логики высшего порядка, выводили предикаты более низших логических систем, каждая из которых содержала в себе систему относительности, а на её базе строились все виды взаимодействий. Ещё при жизни Вебхара, его теория разрешила массу математических проблем, в их число входят: Континуум-гипотеза, проблема простых чисел (гипотеза Римана немного в других условиях), проблемы диофантовых уравнений, методы вариационных исчислений, равенство алгоритмов P=NP, теория мерности, теория вероятности и многое другое. Большинство из всего этого, естественно не было принято в противостоящей им школе Махвена за достоверные доказательства. Однако, опровергать идеи Дакху было практически невозможно. Причиной тому был совершенно разный подход и аксиоматика. Уже в 8090-х до н.э. царский совет начал сомневаться в компетенции Махвена, требуя изменить свою агрессивную политику, в адрес альтернативной школы. Последователи Махвена, заявляли, что Дакху не правы в своих рассуждениях, только потому, что их оформление и синтаксис не соответствовал их синтаксису, и они попросту не могли понять их. Тогда, как в Дакху, действовали куда умней. Вместо того чтобы игнорировать открытия своих соперников, отмахиваясь от них рукой, они благополучно интегрировали их в свою концепцию.
Так, к 8070-ым годам до н.э. теория об абсолютной полноте, включала в себя всю математику Махвена, все разделы физики (в их числе теория квантового поля, теория относительности, электродинамика, колебания и волн), и даже, всю химию. Несмотря на это, последователям Дакху рано было праздновать победу. В один момент, они столкнулись с ярым сопротивлением коррумпированных спонсоров и властей. Ведь, даже несмотря на то, что их теория так совершенна, она до сих пор не находила серьёзных практических и экспериментальных применений. Она носила, исключительно пассивный характер, как выражался Хэпток – лидер Махвена: «Солянка Дакху, есть бессовестный плагиат на настоящую науку. Они пользуются исключительно готовыми знаниями. Перевернули всё к верх дном, не привнеся ничего нового. Я требую прекратить поддержку этих лицемеров до тех пор, пока они не создадут реальный технологический продукт, на базе своих псевдооткрытий». Именно так он выступил перед царицей Верибринге, будучи на торжественном открытии первого ядерного реактора, который строился непосредственно под его руководством. Учитывая такой триумф в сфере энергетики, к его словам прислушались, и школу Дакху вновь расформировали, признав её паразитирующей, и несамостоятельной наукой. Это был пик величия сообщества Махвена. Однако, ликовать им осталось не долго. В это же самое время, в отдалённой деревушке Сарпи, во всю кипела работа, над революционным изобретением никому, на тот момент, не известного чудака по имени Лафара Вейа (8102-8013 г.до н.э.). Позже, это имя возглавит всех математиков, физиков и инженеров долины Шелбера, и войдёт в историю как минимум в тройку, самых гениальных учёных нахмаху и всех людей соответственно.
В 8073 году до н.э. Лафар с двух ног врывается в мир учёных и изобретателей. На публичной выставке он демонстрирует ни больше ни меньше «вечный двигатель»! Правда, так он его не назвал, чтобы не отпугнуть сторонников школы Махвена, явными противоречиями в законах термодинамики. Его устройство называлось «перераспределитель движения». Это маленькая, квадратная плитка, похожая на пластиковый полупрозрачный брусок, чуть длиннее ладони. Брусок собран из трёх квадратных сегментов. Два по краям, пустые, и один в середине имел внутри миниатюрную быстро крутящуюся лопасть, напоминающую шестеренку прикреплённую к корпусу. Эта лопасть вращалась на тонком, как иголка валике, который выходил наружу, и крутил большой вентилятор, размером с весь брусок. Когда зеваки обошли все возможные витрины, знаменитых инженеров, покидая конференцию, они задерживались у стеллажа Лафара, пытаясь понять, что это за штучка у него такая. А штучка, эта не вызывала ни малейшего интереса, до тех пор, пока он не объявлял, что она крутится без посторонней силы. Он, так и сказал, что это вращение никогда не остановится, если его не остановить. Вентиляторы – изобретение не новое, и публике было жутко интересно, только то, откуда берётся энергия на вращение. Догадок было куча. Кто-то говорил, что внутри секций сильное давление, которое медленно понижается, выдувая поток воздуха, кто-то предположил, что в секциях протекает термоядерная реакция, а кто-то даже заявил, что сам пластиковый корпус – это солнечная батарейка, которой вполне хватит мощности вращать такой лёгкий вентилятор. В ответ, Лафар лишь улыбнулся, достал лист с непонятными записями и шприц. Вонзив шприц в специальное отверстие-клапан, в одну из секций, он принялся вкачивать и выкачивать воздух на разные расстояния, чем вызвал у всех недоумение. То, он вкачает только два сантиметра кубических, а выкачает целых десять. То, наоборот, вкачает больше, чем выкачает. Иногда, открывает обратный клапан, вкачивая и выпуская воздух одновременно. Не прошло и минуты, как довольный Лафар, вынул шприц из ёмкости, снял с себя рубаху, и положил её сверху на брусок. Затем, отпустил его и… он остался парить в воздухе, на уровне плеча, подвесив его белую рубаху. И, вот тут публика умолкла. Лица людей стали серьёзными. Они поняли, что перед ними не просто вентилятор. И, на фокус, даже, самый сложный, это уже совсем не походило. Лафар снял рубаху и пустил своё устройство по рукам, рекомендуя держать его крепче, чтобы брусок не улетел в небо. Таким образом, он продемонстрировал постоянное движение частиц и антигравитационную силу в одном флаконе. На вопросы, каким образом он это сделал, Вейа ответил только то, что он закодировал пространство, используя теорию Дакху, представляя алгоритмы, в виде строго чередующихся комбинаций сходящихся и расходящихся рядов последовательности. Его код был оформлен следующим образом: Он использовал четыре вида констант, к которым привязал исполнительные функции, внутри каждой из секций. Эти функции создавали непрерывные циклы и тайминги, контролируя время выполнения. Без долгих, внятных объяснений это понять невозможно. Лафар написал десяток книг под названием: программирование методом {x,y}. Но, даже их понять учёным трудно, поэтому в совершенстве владели кодом очень узкий круг людей, из личных учеников Лафара, его собственной команды. Пояснительная записка для подкачки шприцом выглядела вот так:
Схема кода для разряжения: Красное, y – разряжение; синее, x – давление (см^3).
Помимо новейших технологических разработок, Лафар решил множество важнейших теоретических проблем, с которыми ему пришлось столкнуться. Например, преобразование, меньшей бесконечности в большую, превращая ряд сходимости в расхождение, и наоборот, доказав таким образом равенство между ними. Это стало крупнейшим открытием в математике, превзошедшее все предыдущие гипотезы и теоремы по своей уникальности. Из этого доказательства следовало, что все противоречащие логические миры Дакху существуют не только в отдельности, но и в едином целом, в любой момент и в любом масштабе. Так же, ему принадлежит множество открытий из дискретной математике, комбинаторики и топологии. Ему частично удалось обосновать главную проблему теории вероятности, которая по теории Дакху, на высшем уровне полноты присутствовала как 0,5 для любого события, и возрастала по мере понижения логических уровней. Можно бесконечно перечислять области его исследований, но все они меркнут на фоне его главного детища – уникального метода преобразований {x,y}.
В первый же день новость о его изобретении сенсационно прогремела по всей долине, а на следующей неделе, об этом знали даже в Рохвеме. Сторонники Дакху торжествуют. Наконец, их теория нашла применение в реальном прототипе и теперь, власть пересмотрит своё решение по поводу их ограничений. Так и произошло. Царица Верибринге отвергла Хэптока, который, не мог дать объяснения данной технологии, и окружила себя лидерами школы Дакху, заново официально её легализовав. Не помогли даже крупные взятки советникам. Перед неизвестным двадцати девяти летним мужчиной, открылись все двери, и теперь, все в предвкушении ждали его объяснений, как с помощью комбинаций давления и разряжения, можно создавать фиксированные циклы прямо из воздуха. Но, он не стал этого объяснять, поразив общественность. Что более удивительно, он отказался вступать в научное сообщество Дакху, но вступил в правительственный совет, на должность энергетического развития, войдя в доверие царицы, собственноручно распоряжаясь почти всеми силами и ресурсами долины. Через десять лет, он построил генераторную станцию, вырабатывающую энергию, больше, чем атомная станция. При помощи его кода, который он внедрял прямо в окружающую среду, учёные, наконец, исследовали и практически утвердили все возможные физические частицы и взаимодействия между ними. Операционная система «Вейа» стала брать на себя всё больше работы. По нажатию одной кнопки, дома начинали строиться сами по себе, озёра появляться там, где захочешь, даже еда генерировалась сразу во рту. Искусственный интеллект «Вейа» можно было использовать и в злых намерениях, поэтому, власти испугались худшего сценария, и заставили Лафара вывести его из действия. После того, как один из сотрудников проболтался, что операционной системе была прописана программа саморазвития, превосходящую, человеческое развитие в 20 млрд. раз, царица лично вынудила Лафара уничтожить искусственный интеллект, который к тому времени, уже был независимым от своих создателей. Очень нехотя, но Лафар выполнил её просьбу. После смерти царицы, в 8054 году до н.э. к власти пришёл её сын, самовлюблённый диктатор Яллах, отец Шадаха. Яллах был достаточно умён, и сразу же сделал Лафара своим наставником и главным советником. Он вновь развязал ему руки, позволив программировать всё вокруг. Но, мудрый Лафар больше не стал баловаться с самоорганизующимися алгоритмами, осознавая их потенциальную неуправляемость. Яллах был типичным вождём с завышенной самооценкой, мечтавший только завоевать далёкие непокорные земли, но споры Двундо не позволяли ему выйти за пределы Месопотамии. Поэтому, он приказал команде Лафара создать такой код, чтобы отключить действие спор, или, ослабить их влияние. Гений справился с этой задачей, и довольный царь отправился покорять мир. После смерти Яллаха, царь Шадах, так же сделал Лафара своим главным советником, а при отлучении из замка, оставлял его всевышним наместником. Именно Лафар был научным руководителем и идейным наставником Шадаха, а сейчас и его сына Селима. Перед самым моим отъездом, в своём последнем публичном выступлении, Лафар выразил недовольство в области работы генетиков и распустил весь научный совет по медицинским исследованиям. Дескать, они не подготовили должной почвы, для развития биоинженерии: «Я много раз пытался изменить органические ткани на уровне ДНК. Но, мы не можем подобрать правильную последовательность для внедрения циклов {x,y}, чтобы безопасно направлять их изменчивость. Я стал дряхлым старикашкой, и в этом вина наших генетиков. За последнее столетие, они не продвинулись ни на шаг. Они не имеют точных данных по клеточным и молекулярным структурам тканей. Я на долго задержался в этой жизни, но, чувствую, что не успею победить смерть. Это не моё поражение, а поражение наших генетиков. Я очередная жертва их провала».
Вот мы и добрались до наших дней. Теперь, пришло время, поведать историю моей собственной жизни. Наша делегация отправилась на запад с благой просветительской миссией. Царём Шадахом, нам было поручено обучить местное население основам технических премудростей. Колония Гиза, на большой реке Нил в северной Африке и колония Иерихея, на берегу красного моря, самые перспективные регионы, за пределами Месопотамии. Я пять лет жил с ратабами и шухитами, которые мигрировали с центральной Африки на северо-восток, из-за засухи, ещё две тысячи лет назад. Сейчас, уже четыре года живу с евреитами и бедубами. После моих наблюдений, я могу сделать вывод, о совершенно разной культуре этих народов. Разница в их познаниях и разница в понимании, просто колоссальна. Ратабы – это типичные дикари, как наши хурриты. На данном этапе, они совершенно не способны к многоуровневому мышлению и выстраиванию каких-либо логических цепочек. Они не способны обучиться нашему языку, поэтому, нам пришлось выучить их примитивный язык. Научить ратаба считать до ста – настоящее испытание. А сколько нервов мне пришлось потратить, чтобы научить их читать, это просто ужас. Они заучивали все иероглифы, но не могли их складывать в текст. Текст для них не нёс никакого смысла. Тогда, я попросил наместников пересмотреть нашу программу обучения, и сократить количество народов, попадающих под неё до минимума. В конце концов, я учитель, а не дрессировщик человекоподобных обезьян. В Гизе, проживало более тридцати народов, и большинство из них уже занимались земледелием, а так же смогли построить некие подобия городов, вдоль реки, на тысячу километров к югу. Этот факт заставил нас поверить, в их уникальность, и избранность, среди массы однотипных кочевников. Но, мы заблуждались. По факту, они являлись ещё вчерашними охотниками, а их глиняные сооружения, ставшие святынями, почти все были построены ещё за долго до них, осирисами и теми же евреитами, которые сбежали от сюда во время потопа, большого наводнения. Некоторые постройки, всё же принадлежали местным народам, но какие именно, мы так и не разобрались. Если верить словам, одного племени, то всё было построено либо ими самими, либо их предками, если послушать другие племена, они уверяют, что всё строилось исключительно их предками. Каждый тянул одеяло на себя, а в итоге, никто из них, и строить-то не умел. С шухитами было чуть проще. Взрослые представители этого племени слишком консервативны, и не могли воспринять новые знания, зато дети их вполне освоили арифметику, основы геометрии, физики, астрономии и анатомии. В закрепление этих знаний, они самостоятельно спроектировали простейший, четырёхугольный, пирамидальный храм. Я присутствовал уже на завершающем этапе строительства, и это выглядит великолепно. Сооружение, высотой сто сорок семь метров, с красным, тридцатисантиметровым сапфиром на самой верхушке. Планировалось, что молиться люди будут снаружи храма, чтобы упростить процесс строительства. Внутри, были построены лишь небольшие тоннели, и комнаты для жертвоприношений. Три тысячи человек, с использованием примитивных орудий труда, возможно, и смогли бы самостоятельно воздвигнуть такой храм, за пару столетий. Нам не хотелось смотреть, как бедняги мучаются с каменными топорами, и мы дали им воспользоваться нашими инструментами и нашим материалом, транспортируемым по реке, за семьсот километров отсюда. Они потратили всего двенадцать лет, и их упорство немного удивило меня. Пирамиду строили не рабы, а наёмные рабочие, но они пахали без перерыва, и днём и ночью, в три смены. Стоит признать, навыки каменной обработки, у них уже были. Где они взяли этот опыт неизвестно. Скорей всего, они уже занимались архитектурными делами, и даже строили подобные пирамидки, только маленькие. Поэтому, помощь наших строителей, практически не понадобилась. Языческие религии, которые они исповедовали, были достаточно странны. Вся жизнь шухитов была лишь подготовкой к смерти, или к перерождению, поэтому, они использовали храм, не для мольбы, как мы предполагали, а в качестве усыпальницы, склепа, или могилы, для своих вождей, и, просто влиятельных людей. Предварительно, трупы консервировали, для их лучшей сохранности в разных соленых растворах. Для меня это выглядит, как настоящее надругательство. Зачем сохранять плоть уже умершего человека? Как тело может понадобиться в мире мёртвых? Зачем они ставят к ним глиняную посуду, фарфоровые игрушки, деньги, одежду и другие хозяйственные принадлежности? Странные суеверия странных людей. Но, раз уж они предложили нам хорошую плату, мы научили их бальзамировать тела более сложными, и продуктивными процессами, просушивая ткани и удаляя органы. Такие методы были известны нам, из древних, экспериментальных исследований, по борьбе с онкологией и изучению структуры распада организма. Они получили, что хотели, и, кажется, им от жизни больше ничего и не надо. Разочаровавшись, в пассивности тамошних народов, оставалось любоваться единственным достижением – квадратным сооружением, которое хоть и огромно, но слишком примитивно, и не повергло меня в восторг. Со временем, эта пирамида стала для меня, как будто искусственным холмом. Не хочу высказываться плохо о дружелюбных шухитах, но этому народу было ещё далеко до технической революции. Не добившись успеха в Африке, я переехал в настоящий город-государство Иерихею. Там, были реальные надежды не просто создать продвинутый политический государственный строй, но и возвести этот город в один ряд с нашими долинами. Люди, проживающие в Иерихеи, создали независимую, третью после нахмау и осирисов, самостоятельную цивилизацию. Это город-крепость, (на месте которого будет построен израильский Иерихон), окружённый двойными каменными стенами, и высокими башнями. Они не являлись дикарями, более того, при первой встрече, они считали дикарями нас. Когда они отказались от нашей помощи, в технологической отрасли, царь Шадах, предложил им установить хотя бы дипломатические отношения. Но, они убили всех послов, и собрали большую армию, для изгнания чужеземцев со своей долины. Ночью, неожиданно для нас, они атаковали военный лагерь, на самой ближней заставе, в двадцати километрах от города. Убив полторы тысячи наших солдат, они разгневали царя, и он решил захватить Иерихею штурмом, этой же ночью, чтобы показать несносным варварам, что им ещё далеко до нас во всём. Захватив город всего за день, наша подготовленная армия, обошлась почти без потерь. Свергнув существующее правительство, мы установили своих наместников. Теперь, мы могли по достоинству оценить уровень развития бедубов и евреитов. Они, почти без проблем обучались всему, чему мы учили их. В этом же году, отреставрировав город, после битвы, остро встал вопрос с энергией. Строить удалённые гидроэлектростанции слишком опасно, учитывая, что здесь всюду водятся агрессивные семитские племена. Поэтому, чтобы не привлекать внимание, было решено, прокладывать подземные кабеля, во влагостойких трубах. Мы, зашли в замешательство, и, не уведомив друг друга, без одобрения правителей, начали строить сразу две электростанции. Две независимые бригады, даже не знали, о том, что строится ГЭС, параллельно с атомной станцией в самом городе. Конструктора немного ошиблись в расчётах, и, генераторы, соединённые с турбинами на возведенной дамбе, вырабатывали слишком мало энергии, чтобы запитать город с населением в семьдесят тысяч человек. Зато небольшой реактор, мог с лихвой обеспечить электричеством Иерихею, даже будь она в два раза больше. Когда строители дамбы узнали, что ведётся проект по созданию реактора, они забросили трассу, перестав тянуть кабеля в город. Всего, в мире существовало три атомных станции. Сейчас осталась две (в настоящий момент не одной, последняя, закрылась ещё при Опралде Рифте). В Иерихеи, наши инженеры, впервые применили технологию термоядерного синтеза, на основе гелия. Из множественных наблюдений, можно сделать вывод, что реакция объединения ядер, более совершенная, чем реакция распада, применяемая в гетерогенном реакторе Линаг, с изотопами урана двести тридцать третьего, с водяным теплоносителем в деревне Швехтру и небольшом, гомогенном реакторе Дипро, на «поляне вечного заката» вблизи деревни Доэх. Ещё, мы собирались даром построить станцию своим собратьям, в долине Рохвем, но они отказались.
После появления электроэнергии, город преобразился новыми красками. Их дворцы были не так удивительны с точки зрения архитектуры, но и не однообразны. Огромные монументы, колонны, храмы, площади и фонтаны. Золотые статуи богов, и райские сады. У них всё было на высоком уровне. В любом случае, у них многого не хватало. Даже в растительное, пищевое разнообразие оставляло желать лучшего. И, поэтому, мы решили обогатить их своими дарами. Для начала, мы засадили их поля всеми видами зерновых, кормовых и бахчёвых культур. Затем, пытались поделиться с ними знаниями медицины, научили производить антибиотики, в химии, научили их производить и использовать порох, обучили множеству приёмов в инженерии, научив строить механизмы, на тяговой установке, и даже пояснили сложнейшие теоретические проблемы математики. В любом случае, нам было сложно убедить их в той картине мира, которую видели мы. Евреиты и бедубы поражали своей находчивостью, но мы слишком увлеклись, и вдохновились, посчитав их равными себе. Эти народы всё ещё опирались на свои собственные чувства, и создавать сложные орудия труда, им было не по силам. Эти народы могли понять устройство атома, и, они уже предполагали, что наша земля имеет форму шара, но они не имели и малейшего представления о сложных функциях, невоспроизводимых одноэтапным практическим путём. Я каждый день выступал в сенате евреитских мудрецов и, так и не смог доказать им простых истин, на которых существует наш мир. Пока, в один момент, царь Шадах, не запретил нахмау заниматься в этом направлении. Говорят, его сын Селим, сделал страшные открытия в данной области, которые, по его мнению, привели бы к незамедлительному, осознанному апокалипсису. И, мы просто продолжили обучать учёных ядерной физике, объясняя им устройство атомной станции, и как правильно нужно обслуживать энергоблоки. Данное мероприятие, давалось им очень тяжело. И, они так и не поняли принцип действия, поэтому, без инструкции, ни за что бы, ни справились с обслуживанием. Случись непредвиденная аварийная ситуация, без наших подсказок, они не сориентируются по датчикам, и не выявят истиной проблемы. Станцию ни в коем случае нельзя было оставлять без подготовленного персонала. Но, приказ есть приказ. По каким-то неведомым мне причинам, царь Шадах, заставил нас покинуть Иерихею, а большую часть её жителей забрал в рабство, увезя на строительство городов в северной колонии. Прошло всего полтора месяца. Разумеется, блоки взорвались, унеся жизни почти всего оставшегося населения. Отныне, Иерихея не город, а радиоактивные руины. Выжившая горстка людей, спасаясь, бежала в ближайшие селения. Сразу, после этого инцидента, у нас появились первые, явные отклонения в организмах, связанные с заболеваниями споровидными нейросетями. Сам царь, прибыл домой на пару недель, и опять отправился в поход, с которого уже не вернулся. Тогда, то и пошёл слух, который намеренно запустили, чтобы сильно не пугать население. Будто, всё это Иерихейские проклятия. Но, мы-то знали, что не было никакой мистики. Мы имели дело с подлым незримым врагом, желающим присвоить наши организмы себе.
Побег
Колонна с сотрудниками НРЦ давно выехала за периметр жилой зоны, спрятавшись в окраинах леса. На улице уже начинало светлеть. Дождь прекратился, и погода была ясной. Сейчас, они снова выехали на дорогу. Выглядывая в окно, Хасте постоянно оборачивался назад. Он сильно нервничал, и ему совсем не сиделось ровно. Нога его дёргалась, стуча по полу, руками он постоянно поправлял волосы, чесал ухо и подбородок. Рядом с ним, тесно прижавшись, сидело три человека. Ещё четверо впереди, на другом сиденье. Всего кареты, вмещали девятерых, включая водителя. Внутри всех повозок гробовая тишина. Они ждали того момента, когда за ними погонятся бесчисленные отряды, но прошло уже два часа, а сзади до сих пор никого не видно. Напуганные дети, сидящие друг с другом, в одной из карет, хлопают глазами, в ожидании чего угодно. Трое ребят жутко напуганы и дрожат так сильно, что сидящий рядом с ними мужчина, разбойник из банды Долида начал стучать по стенке двери, создавая музыкальный ритм, как на барабане. С другой стороны, сидящий возле двери незнакомец, вынул из кармана струнное мыло, похожее на скрипучий утюжок, и стал подыгрывать своему приятелю. Они вместе запели весёлую, популярную песню, с запоминающимся мотивом. Глядя на них, мальчики вроде успокоились. На их лицах даже появились улыбки, но улыбки эти, не совсем искренние, они были вперемешку со страхом. Услышав крики из соседних колесниц, мужчины высунулись из окон, поглядев назад. Не переставая петь, они начали заряжать свои арбалеты. Тот, что барабанил руками, стал теперь топать ногами, поддерживая ритм. А тот, что играл на струнах, передал инструмент рядом сидящему парнишке. Высунувшись из окон, они прицелились в своих преследователей. Там ехало всего дюжина всадников, с луками. Похоже, они даже не собираются их убивать. Такое чувство, что они просто сопровождают их или выслеживают. Но вот, в крайние повозки полетели стрелы, и, ответный огонь не заставил себя долго ждать. В некоторых каретах, откинулись крыши, и оттуда высунулись меткие стрелки. Перебив половину солдат, нагло рвущихся в неравный бой, они залезли обратно. Сейчас, колонна проезжала последнюю тропу, по которой можно свернуть с трассы, и Хасте приказал остановить первые колесницы. Оставшиеся солдаты сзади, отчаянно перешли в ближний бой, заколов копьями несколько бандитов, но были быстро повержены, их численным превосходством. Царевич, тем временем вышел из своей кареты, заметив какие-то движения в лесу. Там только что, по левую сторону дороги шевелились кусты, и возможно, это дикари устроили засаду. Вместе с тремя арбалетчиками, он осторожно подкрался к деревьям, внимательно высматривая врага. Он заметил, что-то белое мелькнуло под большими листьями папоротников, и подскочил туда в сию же секунду. Обомлев от удивления, он поднял руку ладонью вперёд, подав знак отпустить оружие. Перед ним стояли его родной брат Катар и сестра Микхад.
– Что вы здесь делаете? Как вы опередили нас? И, кто ещё с вами есть? – посыпались вопросы от Хасте. – Пытаетесь нас задержать? Только не говорите мне, что вы здесь случайно, или с добрыми намерениями, – продолжает он держать палец на спусковом крючке. – Выходите на дорогу, махнул он им в сторону ожидающей колонны. Подняв руки, Катар спокойно пошёл вперёд.
– Я лишь хотела повидаться с тобой в последний раз, – дрожащим голосом еле выдавила из себя сестра. Она стояла в белом платье, чуть выше колена, с кожаными вставками, и постоянно осматривалась по сторонам, боясь, что их кто-то заметит. – Генералы гарнизонных войск уже знают о вашем побеге. Они будут устраивать вам засады на любом маршруте, они достанут вас отовсюду. Вам нужно бежать очень далеко, за тысячу километров, и некогда больше не возвращаться.
– Я знаю. Я уйду намного дальше, чем ты себе представляешь. Мы идём в долину Шелбера только чтобы отсеять крыс, среди нас. Некоторые сотрудники, слишком тесно работали с властями, и я не могу им доверять в полной мере. Это часть плана. Мы остановимся там, и дождёмся, когда некоторые персоны по-тихому слиняют, докладывать о нашем местоположении. А после, двинемся туда, где не ступала ещё нога человека. Предателям нет места среди нас. У меня есть подозреваемые, но я не хочу делать преждевременные выводы, – он махнул рукой, стоящим по близости товарищам, чтобы они вышли из леса и не смотрели на них. – Мы ещё встретимся. – Хасте снял со своего пальца единственный перстень, и надел его на её палец. – Когда этот мир больше не сможет мне угрожать, я приду за этим кольцом и заберу тебя в город мечту Олдеменда, обещаю. – На глазах девушки появились слёзы. Она улыбнулась и обняла брата. – В этом платье, ты походишь на Карнэй, из легенды о царе и колдуне, – нежно погладил её за волосы брат.
– А ты походишь на Грула, из той же самой легенды, – крепко уткнулась она лицом в его плечо.
– Помнишь, неподалёку, здесь, возле водопада, мы сыграли первую встречу Сэма и Аливы из далёкого будущего? Мы как будто и вправду были на далёком острове, прячась от мировой войны перенаселённой планеты, – она на мгновение рассмеялась. – Роботы, гаджеты, космические корабли, это так интересно. Я так сильно верила этим ярким фантазиям, что сама невольно стала заложницей твоего вымышленного мира. Я так хотела, чтобы он стал реальностью, но... мы достойны лучшего будущего. Мы достойны реальности, к которой стремимся. Помни меня, как сестру и как девушку. Я буду ждать, – оттолкнула она его от себя. Не сказав ни слова, Хасте просто посмотрел ей в лицо. Его взгляд раздирали разные эмоции. Он то улыбался, то хмурился, но глаза его страдали. Ему хотелось, чтобы всё было по-другому, но в данный момент, он не мог изменить ничего. Он просто развернулся, и ушёл. Там, на дороге, Катар обнимался с Нэйли.
– Кажется, они уходят, – разочарованно говорит один из сотрудников, глядя на них.
– Куда уходят? – в недоумении покосился на него царевич.
– Твой брат забирает Нэйли домой. Он пообещал ей всё, что можно и она клюнула. Длительные расставания трудно даются женщинам. А она любит его. – Вот, значит, как, – с ревностным взглядом, Хасте поднял свой арбалет, прицелившись в спину девушке. – Предателям нет места среди нас, – повторил он, нажав на спусковой крючок. В последний момент, он отвёл оружие в сторону и намеренно промазал. – Что ж, это её выбор, пусть проваливает, – царевич отпустил арбалет. – Я не желаю никому зла. Просто, сейчас я на эмоциях, поймите меня правильно, – он запрыгнул в свою карету, дав сигнал продолжить движение.