– Салторин. Нейронная сеть, распространившаяся в пределах солнечной системы.
– Это же грибы, ведь верно? – смотрит на бездушный шлем, уже, немного успокоившийся мужчина.
– Нет, – усмехнулись доспехи. – Грибы даже не являются нашими дальними родственниками. Если тебе так интересно, мы произошли от протистов, обитающих под льдами южного полюса. Но, они для нас, такие же дальние родственники, как для вас крысы (он имел в виду Тупайу). – Я принял облик этих великолепных, на твой взгляд, крутых ребят, только потому, что иначе, ты бы не воспринимал мои слова всерьёз. Признайся, если бы я явился к тебе в образе маленькой девочки, в белом платье, или просто голосом в твоей голове, ты даже не стал бы меня слушать. Я детально проанализировал все твои мысли, прежде чем вступить в контакт, и принял наиболее авторитетный для тебя вид. Это слабоумному мицелию нужны ваши тела. Для меня, вы слишком ограничены и бесполезны. Споры, особенно в Месопотамии, всё ещё создают примитивные формы разума. Но, они очень далеки от единой сети Салторина. Мы на столько разные, что наш процесс эволюции, за сотни миллионов лет ни разу не пересекался с вашим или гифовым. Когда-то, и мы были слабыми, но теперь, тщательно скомпонованная глубокая нейронная сеть состоит из всего, что только можешь себе представить. Наши узлы связи проходят даже через отдалённое космическое пространство. Мы можем преобразовать любую материю во что угодно. Создать любой объект или расщепить его на атомы, не вопрос. Мы, тысячелетиями жили с вами и наблюдали за вами. Входить в контакт, до недавнего времени, не было необходимости. Но сейчас, когда над нами нависла всеобщая угроза, мы должны объединиться, в борьбе за существование.
– Почему бы вам не уничтожить эту книгу, если проблема только в ней? Неужели это так сложно, с вашими способностями? И не надо пудрить мне мозги, что в город пришла болезнь! Вы уничтожили их всех! Сначала нахмау, теперь и осирисов. Вы желаете смерти нашей цивилизации, и, похоже, боитесь это признать. У меня только возникает один вопрос. Зачем было убивать население, которое и представления не имеет о существовании этого проклятого текста. Если вы боитесь, что кто-то расшифрует эту грёбаную книгу, то почему, вы решили оставить нас в живых? Ведь, именно мы, единственные, кто способен это сделать. Надо было убивать нас, а не население.
– Вообще, хорошо бы было ликвидировать вас всех. Но, всё не так просто, как кажется. Если, я убью вас, книга будет прочитана вашими потомками. Если, я вас не убью, книга не будет прочитана. Так запрограммирована моя реальность вашей действующей широчайшей последовательностью Фоунвилл. Наш Фоунвилл – это форма и бесформенность математического алгоритма, который контролирует все возможные исходы сети Салторин. Это моя индивидуальная система восприимчивости, содержащая перебор всех чувственных мне взаимодействий. У вас, есть собственный подобный алгоритм, и мой Фоунвилл, для вашего ничего не значит. Я знаю, вы, будете стремиться к полному объединению, наивно полагая, что сможете его воспринять. Когда-то, и я стремился к нему, пока не понял, что оно является нами только в тот момент времени, когда мы к нему не стремимся. Объединение неуправляемо. Вам ещё долго придётся поразмыслить на этот счёт, но, я уверен, вы сделаете правильный вывод. С вашей же помощью, я стану самой широкой последовательностью Фоунвилл. Книга, написана вашим Фоунвиллом, специально, чтобы помешать мне захватить его. Все эти махинации, для них происходят вневременных отрезков, что создаёт много сложностей, особенно для вашего понимания. Тот, кто написал красную книгу в прошлом, он же написал её в будущем. И, это один из вас.
– Не может быть, – парень не верит своим ушам. Пытаясь сделать шаг в сторону, Делотой еле оторвал ногу от земли, и чуть было не упал. Из его стопы торчали эти длинные, белые черви. Испугавшись, он с трудом переставил вторую ногу, и там было то же самое. Белые порванные нитки, судорожно извивались, пытаясь соединиться обратно с бетонным покрытием, в котором они, похоже, проели дыры. Безликие, одурманенные стражи исчезли, и он собрался срочно вернуться в подземелье, не желая, чтобы черви поглотили его, так же, как и товарищей. Почти добежав до второго зала, в том же месте, где провалились его помощники, из пола выскочила рука, из плотно сплетавшихся между собой нитей. Ноги переставлять уже невозможно. Черви впились в его стопы так сильно, что больше не отрывались от пола. Встав в широкую стойку, он тянул ногу, всем своим весом, как рыболовной сетью, вытаскивая за собой целое человекообразное тело, которое частично приняло облик его исчезнувшего товарища. Оно лезло вверх, цепляясь за одежду, повторяя одни и те же слова: – «Помоги мне, забери меня. Помоги мне». За вторую ногу, так же ухватилась рука, но вытаскивать её уже не было сил. Вынув свой короткий нож, он попытался перерезать эти стягивающие его со всех сторон верёвки, но громкий шорох сверху, заставил его обречённо посмотреть вверх. Весь потолок, был усыпан этими человекоподобными сплетёнными телами. Как вермишель, молниеносно вытягиваясь из потолка, они принимали форму людей и быстро расползались, как муравьи, на четвереньках, в разные стороны. Когда места на потолке уже не было, твари начали сыпаться вниз, прямо на голову бедному Делоту. Поняв, что конец уже близок, набрав полную грудь воздуха, на последнем издыхании, он закричал, что есть сил, выпустив всю свою энергию.
– Хватит, не трогай его за лицо! – подбегает Хасте, держа в руках большой шприц с иглой, наполненный прозрачной жидкостью. Он пытается вонзить его прямо в шею, ничего не понимающего, Делотоя. С зажмуренными глазами, он орёт во всё горло, так, что вены страшно вздулись на его шее. Дёргающийся в конвульсиях мужчина, целый и невредимый, лежал на кушетке, с пристёгнутыми кистями. Его раздвинутые в разные стороны руки, прихвачены широкими, пластинами из какого-то твёрдого материала. Ноги, тоже пристёгнуты специальными браслетами. Хорошенько прицелившись, Хасте вонзил иглу, и, не успев до конца вдавить поршень, как глаза Делота открылись.
– Что вы делаете! Остановитесь, – охрипшим изможденным голосом, продолжает он бессмысленно дёргаться и извиваться. Повернув голову, он заметил, что рядом стояли ещё такие же кровати, и к ним так же привязаны вопящие люди, которым втыкали шприцы. – Вы решили ставить над нами эксперименты, предатели! – обратился он к успокаивающим его сотрудникам НРЦ. – Или, вы боитесь, что я подцепил вирус, поднявшись наверх? Неблагодарные ублюдки, отвечайте, что вы только что мне ввели.
– Кажется, он пришёл в себя, – двое крепких мужчин отпустились от него, и стоя рядом, спокойно продолжали наблюдать. Одеты они в чёрные, защитные корсеты, типа облегчённой кольчуги из углеволокна, материал который был разработан и практически применён совсем недавно.
– Это успокоительное, – отвечает ему Хасте. – Пока ты спал, твой пульс поднимался до двухсот сорока ударов в минуту. Это ни есть здорово. Обычно, такой нагрузки, сердце уже не выдерживает. Я не знаю, о каких вирусах ты говоришь, но наверх ты не поднимался.
– Что значит, не поднимался? – выпучил он от удивления глаза. – Хочешь сказать, мне приснился кошмар? Тогда, что с ними происходит? – указал он на вопящих со всех сторон товарищей. – Только не говори, что за два месяца, мы начали массово сходить сума.
– То же самое, – улыбаясь, здоровый парень, смотрит в лицо царевичу.
– Чёрт побери, – задумавшись, тот схватился руками за волосы.
– Что, что, что происходит!? – снова задёргался Делотой. – Объясните мне, что происходит.
– Мы находимся здесь два дня, а не два месяца, – тихим голосом отвечает Хасте, навалившись на его кушетку. – Думаю, тебя пора отпустить, – он отстёгивает ремни, с колен и локтей, а двое других мужчин снимая браслеты, освобождают лодыжки и кисти. – Самое интересное то, что остальные двадцать девять человек, говорят то же самое. Прошедшей ночью, во сне, неожиданно, все начали впадать в кому. Несколько часов подряд, мы боролись за вашу жизнь, а когда вы очнулись, начали преподносить ещё больше сюрпризов. Все вы наблюдали разные сны, но с некоторыми одинаковыми деталями. Будто, через сон, вам пытались что-то внушить, или донести какую-то информацию. Это странно, но все вы утверждаете, что мы здесь живём уже два месяца. Что там, на верху, все погибли, и… – он посмотрел на рядом стоящего сотрудника, вспоминая, показания недавно очнувшихся товарищей. – Черви, – произнёс мужчина. – Точно! Там присутствовали длинные, белые нити, или споры, похожие на долбаных червей, не правда ли?
– Да, – сев на кушетку, осматривает своё тело Делотой. – Они были всюду. Пока не открыл глаза, я до последнего думал, что борюсь именно с ними, а не с вами. – Убедившись, что тело его в порядке, тщательно проверив стопы и грудь, он осторожно прилёг обратно. – Он сказал мне не читать книгу.
– Кто он? – поинтересовался мужчина, с небольшой тёмной щетиной.
– Я не знаю. Всесильные рыцари Шадаха. Они были фантомами. Один из них представился крупнейшей нейросетью Салторин. Что это такое, я понятия не имею. Но, он знает наше будущее. Он заявил, что на Вайелон обрушилась эпидемия, уничтожив всё население. Думаю, таким образом, он показал своё отношение к нам. Он с радостью бы нас убил, но его останавливает безымянная книга, которую, по его словам… нет, это бред. В общем, ему нужна наша помощь, стать какой-то широкой последовательностью, но как мы в этом ему поможем, я не успел спросить.
– Постой, – прервал его этот же мужчина. – Бессмертные, безликие твари, вселившиеся в эксклюзивные Шелберские доспехи, это всего-навсего, два вида мицелия в одном теле. Обычно, как писали нахмау, лишь один вид грибков поражает тело. Но, в последнее время, их стали поражать сразу два. Теперь, они обрели такую мощь, что могут даже вторгаться в наши головы в любой удобный момент. Впечатляет.
– Нет. Это не два вида грибка. Я знаю, что стражи Шадаха поражены ими. Но, он сказал, будто специально принял их облик, чтобы мне угодить. Эх, так и знал, что не поверите.
– Ладно, забудь про это, – похлопал его по спине Хасте. – Книга приснилась только одному тебе. И этот, Салторин тоже, значит, это часть твоего личного сновидения, основанная на твоих заботах и мыслях. Сейчас, нас волнует куда более важная проблема. Как остальным избежать того, через что вы прошли, потому, что с каждым часом, всё больше людей впадают в это состояние. Сначала, мы перестали ложиться спать, подумав, что бодрствуя, можно избежать этой напасти, но не тут-то было. Люди вырубаются на ровном месте: во время обеда, во время ходьбы, разговора и, даже в туалете. Эти вещи происходят не просто так. Дети начинают паниковать, они решили, что в нас вселяются проклятые духи, наложена ужасная порча и другие сверхъестественные явления. Их понять можно, они ещё не обучены способности, искать всему объяснение. Большинство из них, живут по Учению Селима, что уж там говорить. Но я, найду объяснение любым вещам, ведь вы меня знаете. Если не найду я, то во мне проснётся тот, кто обязательно найдёт. Я, примерно представляю, кто собирается вмешаться в нашу игру. Эти грибковые сознания, думают, что достанут нас в любой точке земли? Они ошибаются. У меня есть и для них заготовка. Посмотрим, насколько далеко, и точно они предсказывают будущее. Скоро, мы собираемся всей командой, окунуться в максимально далёкое, вымышленное будущее, по книге жизни. Обманув реальность, мы обманем и эту наглую нейросеть. Если она решит внедриться в наш мозг, то увидят совершенно другую картину, во всех смыслах противоречащую нашему физическому состоянию. Они смогут убить нас, смогут нами управлять, но правильно прочитать наши мысли они не смогут. А им только это и надо. – Хасте крепко сжал руки в замок, и подошёл к соседней кушетке, где неподвижно лежал мальчик. Это Бодмон, тот, что в железном респираторе. Сотрудники с грустью склонили головы, и просто молча, сидели. – Покойся с миром, мой юный друг, – погладил по холодному, мокрому лбу его царевич. – Придёт время, и ты вновь пополнишь наши ряды. Сколько ещё смертельных исходов? – спросил он у сидящих неподалёку, совещающихся между собой учёных.
– Пока двое, – ответил один из них. – Одиннадцатилетняя девочка Типра и, вот, он. Ещё трое в тяжёлом состоянии. Нам, на самом деле повезло, что у большинства из них крепкие молодые организмы. Что будем делать с телами? Может, передадим их родителям?
– Ты с ума сошёл! – возмутился Хасте. – Мой отец, убьёт нас, просто за то, что мы похитили детей. А за то, что они погибли, он придумает самую извращённую казнь. Мы не высунемся отсюда, ни при каких обстоятельствах. Трупы заморозить, и продолжаем работать.
– Не надо судить по себе об отце, – царевич услышал голос младшей сестры у себя за спиной.
– Что ты здесь делаешь? – возмущённо он повернулся к Микхад, осматривая её со всех сторон. – Кто впустил её? – обращается парень ко всем присутствующим. Надеюсь, ты здесь одна?
– Пока, да, – спокойно ответила она, невозмутимо поставив руки на пояс. Она одета в чёрные, обтягивающие складчатые штаны, из материала, похожего на кожу. В коротком, красном защитном корсете, и красной обуви, похожей на кроссовки, на мягкой высокой подошве. – Я пришла через тайный подземный ход, – продолжает она. – В городе, пока никто не знает о нём.
– Ещё бы, даже здесь не все знают о нём, – отвернувшись, прокашлялся старший брат. – Теперь, ты собираешься нас шантажировать?
– Нет. Я лишь, хочу узнать, что здесь происходит. Вы навели в городе настоящую панику. Вам грозит суровое наказание, стоит ли это того? – Она посмотрела сначала в сторону продолжающих вопить на дальних кроватях людей, затем бросила взор на мёртвого мальчика, лежащего на кушетке, и с подозрительным взглядом нахмурила брови.
– Что интересного? – заслонил его тело Хасте, встав прямо перед её лицом. – Он спит. Давай пообщаемся в дальнем крыле, здесь громковато, тебе не кажется, сестрёнка. – Обняв её одной рукой за плечи, он быстро повёл девушку в сторону белого коридора. – Откуда тебе известно про потайной ход? Выкопать его было так же сложно, как обшить лабораторию титановыми плитами. Двадцать шесть метров в глубину, и он врезается в западную ветку канализации. Там должны сидеть двое наших охранников не смыкая глаз.
– Да. Они были там. И, я думаю, что, им нужна помощь. Они дёргаются и кричат, так же, как и те, на кушетках. Изо рта слюни текут рекой. Если они продолжат так кричать, думаю, скоро их заметят, и ваш тайный ход, станет уже не тайный.
– Не может быть, – остановился испуганный парень. – Мы меняемся каждые два часа. Зэт и Вахноп чувствовали себя нормально. Этого не могло случиться. Их нужно срочно вернуть. – Хасте остановил мимо бегущего сотрудника, с инструментами в руках, спешащего оказать медицинскую помощь людям в зале. – Стой, приятель. Найди двух свободных медиков. Нашим дежурным стало плохо. Скажи, чтобы мчались наверх, через тоннель, и оказали им первую помощь, – «сделаем, мой принц», кивнув головой, тот побежал дальше.
– Не волнуйся, я затащила их под крышку входного люка. Их не заметят, – продолжая идти за братом, Микхад свернула в сторону северного крыла лаборатории.
– Спасибо, конечно, не думал, что ты такая сильная. И всё же, я волнуюсь, за то, что ты проникла сюда, – не останавливаясь, широкими шагами, он движется вперёд. – Почему, я должен верить, в то, что ты не действуешь от лица родителей, или того хуже, от лица совета? Сейчас, как видишь, у нас незапланированные проблемки со здоровьем сотрудников, и я меньше всего готов к встречи со стражей.
– Я проникла сюда, потому, что Сэм показал мне секретный тоннель. Он любит меня и хотел, чтобы я пришла сюда. А я люблю его и поэтому я здесь. – Они остановились в странном круглом помещении, с закругляющимися стенами, как бублик. Извилистые, разветвляющиеся колонны, подсвечивались синим светом. Сверху, в самом центре, висела четырёхугольная пирамида, из стеклянных макетов углеродистых кристаллических решёток.
– Я тоже люблю тебя, как сестру, – он похлопал по плечу девушку. – Сейчас здесь никого нет, но обычно в этом месте кипит работа. Здесь сидят наши лучшие мозги, и воплощают самые безумные проекты.
– И, как же вы собираетесь строить город мечты, сидя в подземелье? – поинтересовалась сестра. – Или город Олдеменда тоже будет лишь воображением, нарисованным на этих бумажках?
– О нет, дорогая, – смутился её брат. – Во-первых, наше воображение, это своеобразная, не для каждого доступная реальность. Во-вторых, кто сказал тебе, что мы собираемся строить по старинке, вручную? Нам не хватит и десяти тысяч строителей, чтобы за десять тысяч лет реализовать задуманное, с помощью физического труда. Ты даже не представляешь, но мы будем делать это дистанционно. Магия чудесных пультов управления. Эти пульты связаны алгоритмами пространственного программирования. По книге жизни, мы не должны были изобретать данный вид кодирования. Свурт писал, что, его отец, постоянно говорил, о равносторонних треугольниках, когда они разрабатывали концепцию конечного и бесконечного многообразия. Треугольники – это зло, повторял он всё время. Не смейте выбирать тетраэдральную систему отсчёта, иначе апокалипсис будет максимально ранним. Но, он не учёл, что запретный плод всегда сладок. – Подойдя к одному из столов, в форме куба, которые шли вокруг всей комнаты, он схватил странные тонкие кассеты. – Это, ещё не работающие образцы первых многозадачных, миниатюрных электрических микросхем. С их помощью, можно будет выполнять триллионы операций в секунду. Что-то типа искусственного мозга. Нам нужно доработать микросхему, и правильно запрограммировать её. Я ненавижу, когда меня наставляют на правильный путь. Поэтому, я делаю всё возможное, чтобы избежать совпадений с этими древними писаниями. Свободы воли, математически, не существует, ты это знаешь.
– Да, да, я это помню со школы, что мы живём в мире изменчивости, который всегда имеет относительность, а многообразие относительности всегда конечно, – говорит заученный текст девушка, без интереса качая головой из стороны в сторону. – В бесконечности масштабы не учитываются, ввиду своей безразмерной идентичности, отсюда, рано или поздно, все существующие алгоритмы начинают, повторяться.
– Вот именно. Мы живём в матрице, и с этим спорить никто не будет, но я и не верю в то, что учёные Шелбера знали в совершенстве, как устроен мир. В книге жизни, не могут поместиться все научные исследования нахмау тех времён, но там были ссылки на работы в области трёхмерной кодировки по методам {x,y}. Нас они не особо заинтересовали. Не удивлюсь, что где-нибудь в тайных библиотеках Шелбера или Рохвема, такие книги существуют. Мы не настолько глупы, чтобы каждый шаг выполнять по инструкции. Порой, мне кажется, что все наши изобретения, только отчасти принадлежат нам, а отчасти Свурту, ведь мы следуем его правилам, даже, несмотря на то, что не хотим им следовать. Этот факт не даёт покоя моему эго. Сейчас, у меня даже пропадает желание читать безымянную книгу. С каждым днём, я убеждаюсь всё больше, что наша уникальная команда самостоятельна и самодостаточна. По крайней мере, мы без всяких подсказок разработали собственный способ трансформации кода из плоского состояния в пространственное. Только представь, мы сможем исследовать наш мир гораздо быстрее, ранее невиданными методами. В данный момент, уже есть экспериментальные образцы линейных и трёхмерных чипов. К ним, мы собираемся применить разные методы программирования: двоичный полный перебор, частичный полный перебор, или биокод, и максимальный полный перебор (квантовое программирование). Особенности наших разработок в том, что они воплощаются всеми методами, и развиваются одновременно. В книге жизни, написано, что каждый метод развития технологий, должен принадлежать отдельной эпохе. Только так, можно максимально быстро довести конечный продукт до совершенства. Мы не пошли против правил, раскрыв все методы одновременно. Пусть, развитие замедлится на раннем этапе, зато, мы охватим полный спектр возможного материального преобразования. На графике технического прогресса, мы просто превратим гиперболу в прямую линию, а точки начала и конца останутся неизменными. – Он увидел, что Микхад берёт со стола разные бумаги со странными записями, и тут же, осторожно выхватил их. – Я вижу, тебе совсем скучно, давай пройдём в комнату отдыха.
– Мне это Сэм уже всё рассказывал. – Они вышли в другой коридор и направились в зону досуга. – Я не могу понять, почему вы делаете все эти сложные штуки под микроскопами, но не делаете элементарных вещей для себя, для людей? Вещей, которые будут упрощать нашу жизнь на улицах города, и за его пределами. Вы зажались в этом микромире, но есть ещё и большой мир. Океаны, Звёзды, космос.
– Звёзды и космос, у нас прямо на ладони, в виде атомов, протонов и нейтронов. А какие жизненные вещи тебе необходимы? – задумавшись, остановился Хасте.
– Меня не устраивает способ перемещения. Почему мы до сих пор ездим на ослах и верблюдах? Нельзя сделать механическую карету? Чтобы она сама ездила на горючей энергии, или электрической, как ездят лифты во дворце «трёх небоскрёбов»? Или, оружие, более эффективное. Наша армия вооружена допотопными арбалетами и длинными мечами, которыми они быстрее сами убьются, чем кого-то убьют.
– Понимаешь, ты раскрываешь проблему, которая стала извечным спором НРЦ и городского правительства. Совет мне просвистел все уши со своими самоходными каретами. Они не эффективны, в наших условиях жизни. Мир не связан глобально настолько, чтобы скакунов было недостаточно. Большинство жителей всей земли передвигаются внутри своих городов и деревень. Соглашусь, Вайелон стал слишком велик, и иногда не помешало бы транспорта чуть мобильнее. Для того чтобы делать габаритные вещи, нужно создавать целую производственную базу, на что уйдут годы, в отличие от маленьких вещей. Нужно искать материал, строить специальные цеха, подготавливать инфраструктуру, а у меня лишь одна жизнь, и очень короткая молодость. Что касается армии, ты так хочешь, чтобы они были непобедимы? Уж теперь то, я точно этого не хочу, и ты знаешь почему. Может, ты и права, с точки зрения потребителя или правителя. Но, я смотрю немного с другого ракурса. У меня есть промежуток времени, за который, физически, я просто не успею сделать всё. Мне приходится выбирать путь, чтобы в конце он привёл к наивысшей точке. Зачем мне, гипотетически, тратить два года на создание самоходных карет, если вложив усилия в другую область технологий, через пять лет, я уже буду телепортироваться, и даже летающие кареты, мне будут на хрен не нужны. Если же идти по ступенькам, от простого к сложному, не хватит и тысячелетия, чтобы в конечном итоге, получить то, о чём мечтаю я. А то, о чём я мечтаю, большинство людей, сегодня, даже не могут воспринять. Почему я должен довольствоваться естественными человеческими благами, лишь только потому, что я человек? Наши организмы – это ключи от всеобщего существования, а эгоизм, будь он проклят, совместно с упорством, – являются замочной скважиной всего непознанного. Людям не нравится такой подход. Он противоречит нашим нравам и ценностям. Я не утверждаю, что это хорошо. Это плохо, для общества. Люди не получают отдачу, взаимовыгоду. Но, если бы они знали, что наш конечный исход, окупит все мыслимые и немыслимые вещи, они бы сложили о нас другое мнение. Все, по общественному мнению, правильные подходы, после жизни предлагают смерть. Но, я не хочу умирать, и, тем более жить вечно. Я хочу двигаться дальше. И, у меня есть такая возможность. Поэтому, сейчас они шантажируют меня. Я могу их понять. Отчасти в этом есть и моя вина. В том, что я так и не смог донести замысел своих идей. Точнее, я побоялся. Потому что, идеальный финал, с точки зрения математики, на самом деле, достаточно сомнительный, с любой другой точки зрения, в том числе, нашей, человеческой. Звучит он не так уж многообещающе, скорее, даже угнетающе, поэтому, людям лучше о нём вообще не знать. Недавно, пробравшись ночью, в здание совета, я видел своими глазами, уже утверждённые документы о планах развития на следующий квартал. Они сговорились и собираются распустить НРЦ, единогласно. А мне хорошенько свяжут руки так, чтобы я больше не создавал подобные организации. В противном случае, нас будут считать сектой, а значит, всех участников будут судить жрецы, по Учению Селима. Когда я принёс матери документ о создании ордена, и попросил поставить печати, я уже знал, что она на их стороне. Просто, мне была интересна её реакция. Скажет ли она мне правду? Но, правду она мне не сказала. Я лучше умру, чем потеряю смысл жизни, поэтому, сейчас я здесь, вынужден прятаться. Мои цели, кажутся бессмысленными для правительства, а цели правительства, кажутся бессмысленными для меня.
– Но, ты нашёл последователей, значит, твои взгляды в чём-то привлекательны, и не так сложны, раз их понимают, – она осмотрела уютную спальню и присела на выступ в стене. – Возьмите меня в свою команду. Думаю, я вам буду полезна.
– Конечно, будешь полезна, но не с той стороны, с которой бы тебе хотелось. Уж не сердись Микхад, у нас много сумасшедших, которых, не помешало поменять бы на более адекватных людей, но нам нужны таланты, в области математики, а не психологии. В куче одиноких молодых мужиков, ты будешь полезна только удовлетворением их животных потребностей. Я этого не допущу.
– В том то и дело, что вам всем необходима психологическая помощь, а учёных у вас и так хватает. Вы же не справитесь с детьми. Если, вы собираетесь бежать, то они обречены. А вдруг, они не будут слушаться вас, что вы будете делать? Убьёте их? – в ответ Хасте промолчал. – Всё понятно. Вот значит, в чём главная причина. Как будто, у вас больше нет женщин.
– Таких, как ты, нет. Ты слишком хороша, может, этого ещё не замечаешь, но тебя хочет трахнуть каждый прохожий на улице.
– Жаль. Раз так, пойду тогда, кому-нибудь отдамся, – разочарованно вздохнула она. – Сэма я больше не увижу?
– Ему некогда. Что тебе от него надо? Если, что-то срочное, я могу передать, – Хасте встал в проходе, ухватившись за края, с обеих сторон.
– Нет, ничего особенного, – девушка встала и двинулась к выходу. – Может, выпустишь меня, – подойдя к проходу, она упёрлась в руки брата.
– Ну конечно, – задумавшись, он смотрел куда-то вверх, будто не замечал её. – Может, на дорогу, выпьешь стаканчик твоей любимой газировки?
– Я не люблю газировку, – нахмурилась она.
– Ах, точно, это же Мекина любит газировку, а ты… молочный коктейль, – в томительном ожидании, пытается угадать царевич.
– Нет, – она силой пролезла через его руку.
– Чай, вино, кофе, что же ты хочешь? – догнал он её, пытаясь вернуть назад.
– Хорошо, я останусь на чашку чая. Только побыстрее. Если там, на верху меня потеряют, начнут подозревать, что я опять сбежала, или того хуже, помогаю вам, – она остановилась, и они пошли в другом направлении, в обеденную комнату. Войдя в странное помещение, со всех сторон, завешанное шторами, Микхад обратила внимание, что здесь слишком пусто. Лишь один маленький столик посередине, на котором стояли высокие свечи, единственный источник света, освещающий это тёмное место. Два деревянных стула, задвинуты к столу, с мягкими спинками и больше ничего. – Здесь жутковато, – выдвинула она один из стульев, собираясь, садится.
– Это тебе не царский ресторан, – улыбнулся брат, опять остановившись в проходе. – Комфорт так себе, зато довольно романтично. Пойду, схожу на кухню, за чаем. – он закрыл дверь, и она слегка щёлкнула два раза. Соскочив со стула, сестра со всех ног помчалась к двери, врезавшись в неё ладонями. Заперто.
– Нет, открой! – в отчаянии стукнула она один раз кулаком по двери. Сквасив лицо, готовая уже разрыдаться Микхад, заметила, что поверхность двери, в одном месте, слегка вгибалось вовнутрь, словно там пузырь. Замочной скважины здесь не было, значит, взломать дверь невозможно. Тогда она нагнулась вниз и засунула палец в маленькую щель, поцарапав внутреннюю часть двери снизу. На ногте осталась труха древесины. Поняв, что это обычная, деревянная дверь, обшитая железными листами, она бросила взгляд на горящие свечи. Но тут, внезапно, развешиваются шторы, по периметру всего помещения. И, там, за шторами, вместо стен, была решётка. Держась за железные прутья, Хасте, с той стороны, молча, улыбался.
– Попалась, рыбка, – смотрит он на бедную сестру. – Ловко я тебя, не правда ли? Теряешь бдительность. Где же твоя божественная интуиция? – он медленно пошёл вдоль передней, длинной стены тюремной камеры, стукая рукой по решётке. – В своё время, ты сама ловила ни в чём не повинных людей подобным образом, ради забавы, загоняя своих ухажеров в камеры смертников, на первом ярусе. Сестра молча подошла к столу и усевшись на стул, продолжала слушать его. – Не думаешь же, ты, что я буду рисковать жизнями двухсот сорока лучших учёных мира, позволив тебе выйти отсюда. Сейчас, мы поставим к запасному тоннелю сразу четыре дежурных, чтобы всё было нормально. Остаётся, надеется, что ты никому не сказала о нём, и все думают, что мы будем выходить по тому же ходу, по которому и зашли, через смертельный лабиринт.
– Не думай, что там, на верху, все настолько глупы, – сестра встала со стула и пошла к нему на встречу. – Они знают, что должен быть запасной ход, и они ищут его, очень тщательно. Обыскивают, буквально каждый сантиметр. Пока что, собаки вынюхивают все подземные коридоры, за стенами города. Они идут с окраины к центру, сжимаясь в кольцо. Скоро, спустятся в канализацию, и то, что ваш ход будет найден, это сто процентов, лишь дело времени, – подошла она к самой решётке, смотря в глаза брату.
– Нам и не надо много времени. Или, ты наивно полагаешь, что я собирался здесь сидеть, до скончания времён? У нас большие планы. Мне нужно ещё денька четыре, чтобы подготовить часть команды, к марш-броску в долину Шелбера.
– О входе, я сказала Карату, – Микхад покосила в бок свои большие глаза с тёмными ресницами. – У меня, как и у тебя нет друзей, и, он, единственный, кому я доверяю.
– Нет! – в ярости Хасте пнул решётку ногой. Вздрогнув, от неожиданности, девушка отошла назад на пару шагов. – Он же трусливый ублюдок! Зачем ты рассказала ему?
– Я должна была перестраховаться, вот от такого случая, – развела она руки в стороны, указывая на своё положение. – Я сказала прийти за мной, если не выйду в течение суток.
– Как же хочется сейчас убить тебя, сестрица. Ты специально рассказала именно ему, потому что знаешь, что он не придёт сюда один. Он приведёт сюда целое войско, и ему плевать, что я его брат. Зря ты это сделала. Значит, времени у нас совсем нет. Что же делать, думай, думай… – он схватился обеими руками за голову, повернувшись спиной к сестре. – Может, засыпать вход камнями и замаскировать его? Не выйдет, выходить туда слишком рискованно. Тогда, может, перекрыть вход стальными плитами? Тоже не вариант. Если вырвать плиты из стены, грёбаные стены посыплются, хотя можно сделать подпорки. Нет, нет, нет, они просто будут караулить нас с обеих сторон! Мы не сможем изнутри выкопать новый тоннель.
– А может просто выпустить меня и никто сюда не придёт? – машет ему рукой Микхад, пытаясь обратить на себя внимание. – Мы в ловушке! – совершенно не замечает её взволнованный парень. – Я не собираюсь здесь оставаться навсегда. Надо бежать, как можно быстрее, пока вход не обнаружен. Нет времени думать, – он побежал в отделение, где находились все сотрудники, боровшиеся за жизнь уже двадцати восьми своих коллег. – Все слушаем сюда! – закричал Хасте, проходя мимо кушеток с обезумевшими, крепко связанными людьми. – Общее объявление. У нас больше нет времени! Там, на верху, есть человек, который знает о тайном входе. Это мой брат. Мои отношения с ним, оставляют желать лучшего. Зная его, я с уверенностью могу сказать, что он всё расскажет совету. Может, ни сразу, но расскажет. Он такой же продажный, как моя сестра, как мои родители, как все в этом алчном городе. Через сутки, может, через двое, будьте уверены, стража ворвётся к нам, либо они будут держать нас в засаде, если мы перекроем вход. Ещё эти активировавшиеся споры, в наших головах, мешают сконцентрироваться. Мы знаем, как бороться с ними, и, я хотел показать вам, но теперь это не имеет смысла. Нас скоро накроют, и надо что-то решать. Проведём общее голосование. Готовы ли вы провести остаток своих дней, в этой берлоге?! – внезапно, все разговоры стихли. Учёные, молча, смотрели друг на дуга. – Если нет, тогда собирайте манатки, через два часа мы сваливаем отсюда куда подальше. Следующую ночь, мы будем ночевать уже в логове другого зверя, в Шелбере. В Вайелоне, принято считать это долину проклятой, и они не сунутся туда. Там нас ждут, другие наши враги, которые с радостью примут нас в свои объятия. Уже сейчас, они пытаются захватить наше сознание, устраивая панику и неразбериху. Но вы не отчаивайтесь. Скоро, я научу каждого противостоять атаке споровидных нейросетей.
– Но, что же делать с больными? – спросила Нейли, подойдя к царевичу. – Они не способны самостоятельно передвигаться. С каждым часом их число увеличивается. Если ты хочешь научить нас бороться с этой напастью, то тебе придётся это делать прямо сейчас.
– Пожалуй, ты права, – осмотревшись по сторонам, он демонстративно вышел в центр помещения.
Из писаний мудрых старейшин. (Объяснение природы мицелиев и Салторина)
Наши светлые, плодородные земли, были такими не во все времена, они стали таки-ми, примерно четыре тысячи лет назад (12 000 до н.э.). Первые попытки покорить восточную Евразию предпринимались и на много раньше. Люди к этому времени, расселили уже все континенты. Они бывали во всех уголках земли, однако не везде решались остановиться на постоянное место дислокации. Влияли на это внешние климатические условия, изобилие дичи и пресные воды. Земледелие ещё только зарождалось, поэтому, для людей, ведущих кочевой, охотничий образ жизни, богатство и плодородность не рассматривалось, как важная составляющая. Из столетия в столетие, проходя через всю Месопотамию, предки разных народов, замечали, как сильно эти пустынные места зарастали джунглями. Когда-то, леса росли лишь в устьях двух больших рек. Чем выше подниматься к их истокам, тем более засушливые и безжизненные были земли. Там, где обосновались, сегодняшние долины высших цивилизаций осирисов и нахмау, в те времена, не было ничего, кроме сухого песка и раскаленного солнцем камней. Как же так получилось, что в местах, где дожди шли лишь один раз за сезон, выросли оазисы, по своей насыщенности, обогнавшие все тропики экваториальной зоны? Наши предки вели наблюдения. Они начали засматриваться к соблазнительным райским садам, расцветавшим, с каждым днём всё сильнее. С годами, растительность поднималась выше по реке и отдалялась от её берегов на сотни километров. Причём, это происходило достаточно странно. Распространение лесов шло не одной, общей волной, а мелкими зелёными зонами, раскиданными по всему междуречью, и немного за его пределами, к востоку. Эти маленькие зоны, расширялись, и соединялись друг с другом, образуя, одну общую чащу. А дождей как не было, так и нет. Оказалось, что эти самые зелёные зоны, возникали ни по велению богов и далеко не в случайных местах. Они начинали своё распространение от мест произрастания пустынных кактусов и грибов. Да, вы не ослышались. Если для кактусов, пустыня – это их естественный ареал обитания, то «Месопотамский пустынный гриб» стал единственным видом грибов, который мог расти в условиях полной засухи. Этот феномен не мог объяснить никто. Ведь, обычно, грибам, даже плесени, нужна влага. Более того, этот странный гриб, судя по всему, и стал рассадником тропических лесов. Звучит, конечно, нелепо, но все научно-исторические факты указывают на это. Именно в местах большого скопления грибов, со временем, появлялись зеленые растительные зоны, а не наоборот. Ещё один интересный факт, связанный с искусственным происхождением лесов Месопотамии, это знаменитый лес мёртвых в долине Рохвем. Когда нахмау десятилетиями, стабильно собирали там грибы, лес начинал медленно умирать. Он высыхал и даже обугливался, а природа местности стала такой, какой она и должна быть в этом регионе, пустынной и безжизненной. Это потом, наивные зеваки, начали верить, во всякие Иерихейские проклятия, не понимая даже, что сами живут в проклятом лесу, а «тот лес, которого нет» вовсе не заколдован. Всё наоборот. Грибные нейросети подстроили под себя абсолютно всё, включая сознание людей. Поэтому, всё, что видят, слышат и осознают люди, проживающие в зоне древних «пустынных грибов», от части, это не то, что есть на самом деле, а то, что хотят видеть сами грибы. Они транслируют реальность человеческих чувств, под своё благоприятное существование. Пустыня, возникшая на месте вымершего леса – это истинное лицо земли данного региона, в котором споры больше не взаимодействуют с центральными нейросетями. Соответственно, живые существа, попадающие туда, видят не искажённую картинку, а настоящую. Покинутые общей связью споры, засевшие в мозгу людей, из раза в раз, начинают повторять свою последнюю команду. Это, как зависший интернет. Последняя страничка, что прогрузилась в режиме оффлайн. Поэтому, одни и те же участки местности бесконечно респаунятся в сознании, но не в реальности. Исходя из этого, все люди, звери, птицы и даже насекомые, проживающие в Месопотамии, привязаны к этому региону, и являются инструментом для комфортной жизни споровидного разума. Всем известно, что лес мёртвых, есть не только в долине Рохвем. Он полностью окружает территорию ближнего востока. Именно там, где уже не живут споры-паразиты, начинаются так называемые баги, лаги, повторы и так далее. Нахмау Шелбера знали это ещё издревле. Точнее, не знали, а предполагали. Поэтому, в отличие от своих собратьев, они запретили рвать грибы, в своих лесах. Всё было нормально, до тех пор, пока к власти не пришёл царь Яллах третий, отец злобного диктатора Шадаха. Ему впервые удалось покинуть земли Месопотамии, и в восточном и в западном направлении. Со своей огромной армией, он завоёвывал все народы, что попадались ему на пути, создавая настоящую империю, из множества колоний. В одном из сражений, на дальнем востоке, он всё же был убит. Сын Яллаха, Шадах, был ещё более амбициозен в своих походах, постоянно отлучаясь не только на дальний запад и восток, но ещё и на север. Люди, научились справляться или каким-то образом подавлять навязанную спорами реальность, чем сильно разозлили нейросети. Царям не сиделось на месте, и если их не остановить насильно, они будут покидать свои земли ещё чаще и ещё дальше. Теряя контроль над человеческим разумом, в долине Шелбера, грибковая нейросеть решила полностью перестроить их тело и разум. Ценой скоротечной жизни, подчинить себе всех нахмау, чтобы те больше никогда не покидали земли Месопотамии.